Евреи хитрые

Почему Гитлер ненавидел евреев? • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

Еврейский музей и центр толерантностиМатериалы

Материалы

Евреи Российской империи

Кто такие крымчаки, как евреи оказались в Средней Азии и Сибири и что ели грузинские евреи

История советского еврейского анекдота

Как возник и складывался этот жанр и почему он потом почти исчез

Как смотреть картины Марка Ротко

Разбираемся в творчестве одного из главных живописцев XX века

Игра: спроси совета у раввина

Еврейские раввины прошлого отвечают на вопросы читателей Arzamas

8 цитат из воспоминаний писательницы Маши Рольникайте, прошедшей гетто и концлагерь

О Холокосте, Законе Божием и Илье Эренбурге

Правила жизни Льва Ландау

Об истреблении зануд, пасьянсе, теще, шпионах и арийских девушках

Вы замужем?

И еще 4 вопроса о музее и его сотрудниках

Кулинарные традиции евреев Восточной Европы

Как по-разному можно готовить цимес, форшмак и даже куриный бульон

Дзига Вертов: как начать смотреть его фильмы

Разбираемся в фильмографии одного из главных новаторов в истории кино

Сериал «Неортодоксальная»: как живут самые консервативные еврейские общины Нью-Йорка

Разбирает этнограф Валерий Дымшиц

Юрий Левитан: главный голос победы

Как реконструкции фронтовых сводок создавали коллективный миф о войне

Почему Гитлер ненавидел евреев?

И еще 4 вопроса об антисемитизме

Евгений Халдей: 13 снимков главного фотографа Великой Отечественной войны

«Знамя Победы над Рейхстагом», «Олень Яша», «Враг народа» и другие

Путеводитель по еврейскому местечку

Как устроен штетл, кто в нем живет и что значит «махн а цимес»

Лагерные псалмы, игрушки для НКВД и метео-чертик: евреи в ГУЛАГе

Как сталинские репрессии меняли судьбы советских евреев и как заключенные в лагерях сохраняли свою национальную идентичность

История страны в 10 песнях Матвея Блантера

«Катюша», «Футбольный марш» и «Маленький оркестрик»

Бог — еврей?

И еще 6 вопросов о том, кто еврей, а кто нет

Что такое Шаббат и как его соблюдать

Смертная казнь за сбор валежника, 39 запрещенных работ и субботний лифт

8 причин запрета романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба»

Что возмущало критиков романа и на что рассчитывал сам Гроссман

13 слов на идише, помогающих понять еврейскую культуру

Почему цимес можно съесть и как инженеры связаны с талмудистами

Зачем евреям делают обрезание?

И еще 6 вопросов об иудаизме

Что значит шестиконечная звезда

Официальный еврейский символ, амулет от демонов и вывеска для пивной

Перец Маркиш и советская литература на идише

История эпохи в пяти биографиях с иллюстрациями Шагала и Лисицкого

10 цитат из писем и дневников Исаака Бабеля

Женщины в Красной армии, любовь к лошадям и искусство вымогать авансы

Как кипа держится на голове?

И еще 7 вопросов о еврейской традиции

Чем синагога отличается от храма и церкви

Объясняет историк Владимир Левин

И еще 4 вопроса об антисемитизме. Отвечает гид Еврейского музея Виталий Суховой

Почему считается, что евреи жадные?

Четкий ответ на этот вопрос дать сложно. В Средние века и позднее евреи часто занимались ростовщичеством. В средневековой Европе христианину заниматься ростовщичеством было запрещено, поскольку считалось, что давать деньги под залог — это спекуляция на времени, а время принадлежит Господу. Евреи занимают эту нишу, потому что во всех остальных сферах их вытесняют. Какое может сформироваться представление у обычного человека, христианина, о ростовщике? Это представление о нем как о человеке жадном, который дорожит каждой монетой, который приходит к тебе и спрашивает о твоем долге… Возможно, этот стереотип идет оттуда. Мол, смотрите, евреи богатые, значит, они еще и жадные. Они нам дают деньги в долг — у них очень много этих денег, но они не хотят давать их нам беспроцентно, поэтому они все жадные.

Почему евреев всегда преследовали?

Корни юдофобии Юдофобия — синоним антисемитизма; предубеждение или страх перед евреями. — еще в Древнем мире. Евреи были первым народом, который принял монотеизм, они верили в единого Бога. И в древней ойкумене, в античном мире, где разные народы верили в разных богов, очень часто, особенно с эпохи Александра Македонского, разные пантеоны могли быть взаимопереводимы. Самый известный пример — Зевс у греков и Юпитер у римлян. Евреи, особенно те, которые селились в диаспоре Диаспора (с греч. «рассеяние») — часть этноса, проживающая вне государства или территорий своего происхождения., то есть в других городах, часто сегрегировались, отделялись от местного населения. Они не принимали участия в жертвоприношениях, в коллективных трапезах. Это вызывало подозрения у местного населения, которое рассматривало евреев как скрытный народ, который сторонится других людей и не участвует в общих мероприятиях. Доходило до абсурда: предполагалось, что евреи не едят свинину, потому что поклоняются своему свиному богу.

С возникновением христианства и ислама евреи почитались как народ Книги. Но когда в исламе и христианстве начинают проводить более ожесточенную политику преследования еретиков, особенно с началом Крестовых походов, учащаются и преследования евреев. Обосновывалось это так: мы идем нести веру Христа басурманам, а здесь у нас под боком живут евреи, которые сами не принимают Христа?

Евреев все чаще начинают ассоциировать с дьявольскими силами. И в Средневековье, особенно в высоком Средневековье, были очень популярны различные народные легенды, в которых, например, бывший монах хотел продать душу дьяволу, но к этому дьяволу нужно было найти дорогу. И очень часто в народных легендах монах шел к ближайшему еврею, который как раз и провожал его к дьяволу.

С началом Нового времени, особенно с развитием национальных государств, к религиозным предрассудкам добавляются и другие. Евреи все чаще начинают восприниматься как чуждый народ, народ без родины, народ-паразит, который живет в разных странах и эксплуатирует местное население. В итоге древние стереотипы, замешенные на новой почве, привели к страшным явлениям середины XX века.

Что такое холокост? Что значит само это слово?

Конечно, много людей слышали о том, что нацисты уничтожали евреев во время войны, но не все знают, что это явление называется холокостом. Собственно, само слово «холокост» греческого происхождения и означает «всесожжение»: в древности существовал вид жертвоприношения, когда животное нужно было полностью сжечь. Впервые этот термин был употреблен в отношении геноцида, который совершили турки-османы по отношению к армянскому населению Геноцид армян в 1915 году — массовое уничтожение и депортация армян властями Османской империи.. Позднее термин закрепился именно за политикой нацистов по отношению к еврейскому населению во время Второй мировой войны. В иврите используется другой термин — Шоа, что означает «катастрофа». Он, возможно, точнее передает то, что случилось с европейским и вообще мировым еврейством, потому что из примерно 11 миллионов европейских евреев от пяти до шести миллионов были уничтожены. Это катастрофа.

аудио

Холокост. Истории спасения

7 монологов евреев, спасенных во время Второй мировой войны, и тех людей, которые их укрывали и защищали

Почему Гитлер так не любил евреев?

Вопрос, который тоже очень часто нам задают на экскурсиях и который имеет как исторические предпосылки, так и личностные. Особенно на формирование антисемитизма Гитлера повлияла революция в России. Мы знаем, что среди высшей прослойки большевиков было много евреев. И что такое марксизм, что такое коммунизм? Это идея, которая основана на том, что не существует наций, что это всё буржуазный пережиток.

Свою роль также сыграл проигрыш Германии в Первой мировой войне. На страну были наложены очень большие репарации. В Германии произошла революция, случилось так называемое спартаковское восстание Восстание спартакистов (5–12 января 1919 года) — попытка установления в Германии советской республики. — многие из лидеров этого восстания были евреями. Консервативная часть немецкого общества полагала, что Германия шла к победе, но тут ей в спину нанесли удар ножом, и это подлые евреи, которые организовали заговор, революцию, и привели Германию к краху.

Аудио!

Новый курс — о Гитлере и национал-социализме

Как из посредственности получился фюрер, что такое национал-социализм и как он изменил мир

Почему Сталин ненавидел евреев?

Многие считают, что Сталин был кондовым антисемитом. Сложно сказать, так ли это, прямых доказательств этому мы не можем найти. Некоторые историки действительно так полагают. Но мне кажется более вероятным, что Сталин просто со временем становится все более подозрительным человеком. Плюс появляется идея о том, что нужно консолидировать народ и нужно искать врага. В разное время таким врагом выступали различные группы населения: троцкисты, бухаринцы, буржуазные националисты. После войны — особенно после войны — мишенью в том числе становятся евреи. На это был ряд причин. Создание Государства Израиль вызвало достаточно широкий отклик среди советских евреев, и это насторожило вождя. Плюс часть еврейских деятелей, например деятели Еврейского антифашистского комитета Еврейский антифашистский комитет был создан в 1942 году для получения СССР финансовой и политической поддержки от еврейских общин демократических стран., имели тесные взаимоотношения с известными американскими учеными, деятелями культуры. Например, Соломон Михоэлс, руководитель Еврейского антифашистского комитета, был в переписке с Эйнштейном. И с началом холодной войны к таким связям с Западом все чаще относятся подозрительно. Евреи начинают восприниматься как пятая колонна. Сталин не был антисемитом. Да, он был подозрительным человеком, но не антисемитом.

другие материалы на эту тему

Как кипа держится на голове?

И еще 7 вопросов о еврейской традиции

Зачем евреям делают обрезание?

И еще 6 вопросов об иудаизме

Бог еврей?

И еще 6 вопросов о том, кто еврей, а кто нет

11 вопросов про иудаизм

Чем Талмуд отличается от Библии, а бар-мицва от брит-милы

Чем синагога отличается от храма и церкви

Объясняет историк Владимир Левин

Курс «История евреев»

Курс «Идиш: язык и литература»

Еврейский музей и центр толерантности

ПАРТНЕРЫ ПРОЕКТА

Теги

Видео

ВидеоМихаил Айзенберг в новом выпуске проекта «Автор среди нас»

В третьем эпизоде цикла фильмов Arzamas о современной поэзии Михаил Айзенберг читает свои стихи, а еще рассказывает о неподцензурной культурной жизни конца прошлого века, вспоминает московские кружки и друзей, уехавших от советской власти в 1970–80-х годах

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

Евреи умнее других генетически? / Наука / Независимая газета

Евреи составляют 0,25% населения Земли, на их долю приходится 27% всех Нобелевских премий.
Альберт Эйнштейн в своем кабинете в Принстоне (США), 1939 г.

Исследование американских генетиков Генри Хампердинга и Грегори Кочрана, которое вот уже больше года будоражит мировое научное сообщество, получило новый импульс – престижное издательство «Cambridge University Press» приняло решение опубликовать их труд как в интернете, так и в своем журнале «Journal of Biosocial Science».

Суть исследования касается весьма тонкой материи: евреи-ашкенази, то есть европейские евреи, почти уничтоженные гитлеровцами, оказывается, генетически умнее всех остальных. По словам авторов исследования, более высокий интеллект евреев-ашкенази связан со свойственными им наследственными заболеваниями – такими, как болезни Тея-Сакса и Ниманна-Пика.

Эти болезни – не чума, но и не насморк, они встречаются значительно реже, и обе смертельны. Болезнь Тея-Сакса, уносившая жизнь каждого 25-го ашкенази в течение примерно тысячелетия, а теперь вроде бы поутихшая, представляет собой генетическую мутацию, вызывающую у детей прогрессирующее нарушение центральной нервной системы, – редко кто из заболевших доживает до четырехлетнего возраста. Резкий спад заболеваемости этой напастью в США и Израиле в последние годы объясняется в первую очередь тем, что молодые пары предпочитают проводить генетическое тестирование плода и в случае «положительной» реакции беременность прекращают. Болезнь Ниманна-Пика – тоже наследственное заболевание, которое может приводить не только к расстройству центральной нервной системы, но и к нарушению функции печени и селезенки. Тоже очень часто заканчивается летально.

Хампердинг и Кочран утверждают, что именно эти болезни ответственны за более высокий умственный потенциал евреев, поскольку они приводят, в частности, к увеличению дендритов (древообразно разветвленных отростков от нервных клеток) в мозгу. «Это произошло в ходе генетико-эволюционного процесса, – утверждают авторы исследования, – как результат дискриминации, которой евреи подвергались в гетто средневековой Европы». Больше того, они считают, что только благодаря этим смертельным болезням евреям и удалось выжить, ибо в Средние века им разрешалось заниматься только запрещенными для христиан профессиями, такими, как торговец, сборщик налогов, ростовщик и т.д., а каждая из этих профессий требовала от человека математических способностей и уровня умственного развития выше среднего.

На самом деле не совсем понятно, где тут курица, а где яйцо – именно высокий интеллект, приписываемый евреям, послужил причиной антисемитской паранойи в Средние века, так что, может быть, именно эти смертельные генетические мутации, сделав их умными, в очередной раз превратили в гонимых. А уж от чего эти мутации произошли, остается только гадать┘

И это только в том случае, если Хампердинг с Кочраном правы. В чем есть большие сомнения, потому что чуть ли не весь научный истеблишмент США обрушился на них с критикой, едва они только посмели выступить со своей гипотезой. Многие их оппоненты посчитали гипотезу «опасной» и «расистской», вспомнили о XVI веке, когда Лютер утверждал, будто еврейские врачи такие умные, что приготовили яд, который может убить христианина меньше чем за один день, – это вызвало тогда настоящую антисемитскую бурю.

Но правы они или не правы, а факт остается фактом – ученые напоминают о том, что «история последних двухсот лет украшена множеством еврейских имен ученых, мыслителей, представителей интеллектуального мира,таких, как Оппенгеймер, Эйнштейн, Фрейд, Маркс, Кафка, Беллоу, Леви, Страусс, Ален, Дилан┘». Ряд, конечно, не слишком равномерный, но приводится и статистика: «Несмотря на то что евреи составляют лишь 0,25% населения Земли, на их долю приходится 27% всех Нобелевских премий и 50% чемпионов мира по шахматам». С этим-то как быть?

Член-корреспондент РАН Леонид Корочкин, один из ведущих российских генетиков в этой области, считает, что шум вокруг исследования Хампердинга и Кочрана преувеличен.

«Дискуссия в значительной степени надуманна, – заявил профессор Корочкин корреспонденту «НГ». – Умственное превосходство – понятие весьма сомнительное, особенно если имеется в виду какая-то группа людей.

Аккуратнее и точнее сказать – высокие умственные способности ашкенази обусловлены как генетическими, так и социальными предпосылками. Среди евреев много выдающихся ученых? Замечательно, значит, молодцы евреи, лелеют и взращивают таланты, создают им все условия для реализации! А откуда взяться нобелевским лауреатам у нас в России, если после октябрьского переворота сначала Ленин выслал за границу цвет нации, потом Сталин тысячами уничтожал этот самый цвет. А теперь чиновники делают все, чтобы загасить и те немногие очажки истинной науки, которые все еще продолжают тлеть! Так что гонения отнюдь не способствуют расцвету ума!»

Корочкин не считает, что именно генетика определяет интеллектуальное превосходство ашкенази. По его словам, увеличенное количество дендритов в мозгу еще не говорит ни о чем.

«Просто одного этого недостаточно для улучшения умственной деятельности, – подчеркивает Леонид Корочкин. – Да и вообще встает вопрос: а есть ли какие-то способности и таланты, связанные с национальной принадлежностью? Великий африканский поэт и философ Леопольд Сенгор, которого в расизме никак не заподозрить, полагал, что Творец создал расы белых, черных и желтых в соответствии с тремя свойствами человеческой психики – рациональность, интуиция и эмоции. Эти свойства присущи всем трем расам, но каждая характеризуется преимущественным выражением одной из них. Белые – особо рациональны, черные эмоциональны, а желтые славятся интуицией. А все в совокупности благодаря развитию этих качеств обеспечивают оптимальное воплощение Божественного замысла. Можно, конечно, спорить по поводу мнения Сенгора, но определенные поведенческие особенности и склонности могут быть связаны с принадлежностью к той или иной нации. Думаю, что никто не будет спорить с тем, что итальянцы – лучшие в мире певцы, бразильцы – лучшие в мире футболисты, евреи – лучшие скрипачи. Русские и немцы традиционно были сильны в химии, философии и авиации, японцы – в прикладных областях науки. Это не означает, что другие нации не вносили существенного вклада в эти области человеческого творчества. Согласие с этим не является ни в коей мере расизмом. Расизм – это признание какой-то одной нации стоящей выше всех остальных и призванной господствовать над другими. Подобный тезис неприемлем. Перед Богом все равны! Нет высших и низших, хороших и плохих рас и наций. Есть хорошие и плохие люди. И в каждой нации их предостаточно. А учиться хорошо или плохо могут люди самых разных национальностей. У нас в классе было два лучших ученика: я – русский и мой закадычный друг – еврей. Было и два худших. И тоже – один из них русский, другой – еврей».

Словом, вопрос не тонкий, а тончайший. И есть хорошее правило – если вопрос сложен и ты не знаешь, как на него ответить, отвечай, как подскажет тебе не логика, а совесть. В данном случае это та самая максима, о которой чуть выше сказано.

Я вышла замуж за еврея - The Atlantic

«Мама, — сказал я тихо, — помни, что величайший Человек, который когда-либо жил, был евреем — Иисусом». Это задержало ее на минуту. «Да, — пробормотала она, — это великий парадокс». отец и мать евреи. Мои родители — немцы, которых г-н Гитлер с удовольствием назвал бы «арийскими». Я девушка американского происхождения и первая, кто отстаивает свой американизм в споре; но так сильны семейные узы и память о счастливом тринадцатилетнем пребывании в Vaterland несколько лет назад, что я часто ловлю себя на том, что пытаюсь смотреть на вещи с точки зрения нацистов и находить оправдания тому, что они делают — к ужасу наших либерально настроенных друзей и обидному замешательству моего мужа. .

Итак, мы здесь, Бен и я, еврей и американец немецкого происхождения, женаты четыре года, в высшей степени счастливы, у нас есть трехлетний сын, у которого быстрые карие глаза его отца и мои желтые волосы. У нас была пылкая любовная связь, еще более пылкая из-за того, что нам пришлось тайно ждать два года, пока Бен заработает на своей профессии достаточно, чтобы содержать семью. Он знал других девушек, и, поскольку мне было двадцать пять до того, как мы поженились, я получила свою долю внимания других мужчин. Следовательно, наш брак не был поспешным, страстным прыжком двух людей, парящих на икарийских крыльях первой любви. То, что было между нами, было спокойно, как ночь, глубоко, как море; в свете этого мы оба знали, что навсегда после этого он будет смотреть на других женщин, а я на других мужчин, как на бледных призраков. Мы решили, что никакие препятствия не должны помешать нашему союзу, а препятствий стало предостаточно, как только наши семьи узнали о нашем намерении.

«Дитя, — умоляла моя мать, которая в глубине души всегда надеялась, что то, что она называла моим превосходным интеллектом, тщательным воспитанием, талантами и привлекательностью, даст мне мужа, занимающего высокое положение в обществе, — подумай сами что это значит. Выйдя замуж за еврея, вы будете исключены из определенных кругов. Они могут говорить что угодно о Германии, но демократическая Америка далеко не всецело принимает евреев. Помните, что Бен не мог вступить в братство в своем университете. Помните, что есть клубы, курорты и жилые районы, которые не допускают евреев. Помните, что существует дюжина других менее ощутимых проявлений дискриминации по отношению к ним».

«Для меня это не имеет ни малейшего значения», — упрямо утверждал я. «Я люблю Бена. Я бы вышла за него замуж, будь он готтентотом.

'Но, дитя, помни о расовых и религиозных различиях между вами. Помните, что ваших детей будут тянуть в двух разных направлениях».

Мать и отец Бена посещают православную синагогу, соблюдают правила питания и все обрядовые праздники. Однако Бен, подобно большому проценту современных и интеллигентных молодых евреев, с нежной терпимостью относится к этим родительским привычкам, но избегает их для себя. Он ходит в синагогу на Рош ха-Шана, чтобы доставить удовольствие своей матери, а в остальное время года колеблется между агностицизмом и откровенным атеизмом.

На все это я указал матери, добавив: «Бен не просит меня готовить кошерные блюда, если тебя это утешит. И помните, что, хотя я люблю учение Иисуса, я не принадлежу ни к какой секте или церкви. Между нами не стояли тени священника и раввина».

Тогда моя мать вытащила самые старые и самые горькие каштаны, которые были брошены против евреев, обвинений, столь же старых, как Римская империя.

— Евреи — это, по существу, восточная раса, — буркнула она, — Восток есть Восток, и евреи и христиане не могут встретиться больше, чем христиане и китайцы. Евреи чувственны, агрессивны, хвастливы, хитры — это наследие, которое они никогда не смогут преодолеть. Они добиваются успеха в бизнесе, потому что они проницательнее христиан и никогда не колеблются воспользоваться несправедливым преимуществом. Да, они кое-что делают в науке, но в основном с ветреными теориями, такими как теории Эйнштейна и Фрейда. Еврейские художники, такие как Пикассо и Модильяни, умны, но никогда не бывают великими. Евреи в театре — ну, вы видели, что они сделали с Голливудом. Кинокартины полны секса и чувственности и служат исключительно еврейскому богу — деньгам. Был ли хоть один еврей, который мог бы приблизиться к Бетховену или Рафаэлю? Было ли когда-нибудь…»

Из этого не следует делать вывод, что Мать из-за своего немецкого происхождения была особенно антисемиткой. Я слышал то же самое из уст множества стопроцентных американцев:

— Мать, — сказал я тихо, — помни, что величайший Человек, который когда-либо жил, был евреем — Иисусом. Это задержало ее на минуту. — Да, — пробормотала она, — это великий парадокс.

— И другие великие евреи, — быстро добавил я. — Например, Спиноза и Эпштейн.

Мать посмотрела на меня немного грустно. Ее не облизывали, но на данный момент она была вне аргументов.

О том, что сказала ему мать Бена, я могу только догадываться, потому что он никогда не говорил мне. «Бен, — скорее всего сказала она, — мое старое сердце огорчено тем, что ты женишься на шиксе, а не на одной из нас. Старые гонения снова поднимаются по всему миру. Нам нужно, как никогда прежде, держаться своего народа и традиций».

Но, любя Бена больше, чем остальных своих детей, она, вероятно, также сказала: «Ну, тогда, если ты любишь ее и уверен, что она единственная женщина для тебя, я благословляю тебя. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив».

Наши матери встретились, обнялись и тут же забыли свои разногласия в чисто женских дискуссиях о свадебных планах (мы должны были пожениться гражданским судом, чтобы избежать трудностей), материнских посадках своих потомков и медовом месяце. Как только брак стал неизбежным, ни слова против расы или религии Бена не сорвалось с губ моей матери. Она могла бы сохранить это негативное отношение и при этом сохранить семейный мир. Но постепенно, по мере того, как она лучше узнавала Бена и видела, какой он хороший и как хорошо обращается с ее дочерью, до нее доносились робкие слова любви и восхищения.

«Он прекрасный молодой человек с большим будущим», — слышу я, как она говорит своим друзьям с гордостью в голосе. «Евреи — отличные мужья; так я всегда поддерживал.

«Но, — всегда добавляет она, — я рада сообщить, что Бен совсем не еврей по своему складу. Он не выглядит евреем, и его манеры не еврейские. На самом деле, вы бы вообще не подумали, что он еврей».

Естественно, для наших друзей самым интересным аспектом нашего брака является его межрасовая сторона, я знаю, что и сейчас многие из них, зная о моих прогерманских наклонностях, все еще посмеиваются за нашей спиной; «Ну, ну, наша маленькая нацистка Гертруда должна была пойти и выйти замуж за еврея, из всех людей».

Время от времени почти каждый из моих близких спрашивал меня вполголоса : «Каково это – жить с евреем? Он очень еврей? Вы когда-нибудь обсуждаете различия между вами?

Именно это, наконец, подтолкнуло меня к нашей пишущей машинке — рассказать миру, каково это на самом деле между евреем и христианином, раз уж мир, очевидно, так сильно заинтересован. Хотел бы я сказать, что, поскольку мы с Беном дошли до полного счастья, нет никаких причин, по которым евреи и неевреи повсюду не могут жить мирно и счастливо бок о бок. Но я боюсь, что эти гармоничные отношения могут возникнуть только тогда, когда неевреи перестанут быть стопроцентными неевреями, а евреи — стопроцентными евреями, когда обе стороны отбросят свою ложную расовую гордость, свою закоснелость, изношенность. из, традиции, и идти навстречу друг другу.

Да, мы обсуждаем наши разногласия. Наши беседы нечасты, потому что я редко думаю о Бене как о еврее, а он редко думает обо мне как о нееврее. Мы просто Бен и Гертруда друг для друга. Так бывает, когда любишь. Но когда у нас есть дискуссии, мы стреляем свободно. Я знаю, что во многих христианско-иудейских союзах считается более мудрым и более способствующим супружеской гармонии относиться к этим различиям как к несуществующим, окутывать их завесой молчания. Мы с Беном всегда считали это нездоровой практикой. Мы думаем, что задушить предмет и запретить его ведет к искажению, а часто и к взрыву.

Однако в наших дискуссиях я всегда должен выбирать более тактичный путь, потому что Бен, бедняжка, все еще обладает еврейской гиперчувствительностью ко всей критике его расы, за что его и его народ нельзя винить. Вначале он вообще не мог этого вынести, хотя громко заявлял, что вызывает спор, что хочет узнать христианскую точку зрения, чтобы яснее понять вековые трения между двумя группами.

Хорошо, мы бы взялись за дело. Он начинал с того, что говорил о христианах то-то и то-то, чего никогда не мог переварить. Я бы согласился с ним или, в зависимости от обстоятельств, потворствовал бы этому вопросу, а затем указал бы на несколько еврейских черт, которые раздражали язычников. В тот момент, когда я это сделал, он стал выглядеть как раздавленное визуальное воплощение «Эли, Эли». Малейшее слово против чего-либо еврейского он воспринимал как личную критику в свой адрес. «Бен, дорогой, — сказал я ему, — когда ты нападаешь на распространенность преступности в Америке, ты думаешь, я думаю, что ты намекаешь на то, что я сам преступник?» Потребовалось немного времени, чтобы довести этот момент до конца. Но затем выстрелил еще один. Всякая критика еврейства была восхвалением христианского превосходства. «В глубине души большинство христиан считают нас «грязными евреями», — оплакивал он.

И мне пришлось утешать его: «Бен, если я скажу, что англичане слишком самодовольны, немцы слишком неуклюжи и упрямы, французы слишком материальны, значит ли это, что я не вижу в них ничего хорошего, что я называть их «грязными англичанами», или «грязными французами», или «грязными немцами»? Это тоже потребовало времени, чтобы проникнуться.

Конечно, мы спорим о религии. Я был с ним в синагоге в тот день, когда он уходит, Рош ха-Шана. Я нахожу пение, музыку и проповедь прекрасными и не так уж отличаются от католических или епископских служб. Я не нахожу большой разницы между католическими святыми и иудейскими ангелами, между чудесами, с которыми столкнулись Моисей и Илия, и чудесами Иисуса. Я признался, что нашел странным и немного смешным присутствие мужчин в черных котелках у алтаря, писклявые звуки шофара или бараньего рога, непрерывное хихиканье и сплетни на протяжении всей долгой службы (Бен сказал мне, что вы нельзя ожидать, что люди будут молчать по шесть часов подряд), отсутствие той благоговейной тишины, которая делает католическую или епископальную службу вдохновляющей.

Со своей стороны Бен находит коленопреклонения, благовония, хитросплетения мессы, певчих мальчиков, шествия, святые статуи, святую воду и молитвы Христу как божеству столь же странными, он не понимает, как кто-то может верить в Непорочное зачатие и рождение Иисуса от Девы.

— Ну, — парирую, — но вы верите, что евреи, и никто другой, — богоизбранный народ. Нам это кажется забавным.

Мое личное убеждение, которому здесь нет места, состоит в том, что это символическая, а не буквальная истина. Для меня Непорочное Зачатие и Непорочное Зачатие означают, что сознание Христа может родиться только в непорочном и чистом сердце, точно так же, как «Израиль» означает всех и каждого, кто живет путями Бога.

Бен говорит, что в этом что-то есть, но он на самом деле не верит в это, потому что совсем не уверен, что Бог есть.

Опять же, я должен действовать осторожно, когда мы говорим о религии, потому что, хотя Бен считает совершенно просвещенным и правильным высмеивать различные аспекты христианских религий, его губы сжимаются, когда я осмеливаюсь предположить, что иудаизм, по крайней мере, так же догматичен, как и католицизм. и так же завидует своей собственной, что иудейская церковь играет в политику так же много, как и Рим, обладает таким же сильным международным влиянием и для такого открытого агностика, как он сам, должна представлять, по крайней мере, столько же ритуальной галиматьи - запрет молока или масла во время трапезы, где едят мясо, ношение молитвенных шалей и шляп мужчинами прихожанами на богослужениях, слезный плач кантора, раскачивание молящихся взад и вперед во время синагогальной молитвы. Нет, Бен не прихожанин, но инстинкт подсказывает, что еврейская церковь принадлежит его народу, и поэтому ее нельзя высмеивать или критиковать.

Как и большинство язычников, я читал и Ветхий, и Новый Завет Библии, но ни Бен, ни кто-либо из его друзей-евреев, насколько я могу судить, никогда не удостоили Новый Завет хотя бы одним взглядом. Я нахожу многое в Ветхом Завете, чтобы понять еврейский характер, и я верю, что еврей мог бы найти многое в Новом Завете, чтобы помочь ему понять христианский характер, даже если он не верит в божественность Христа и может не верят, что Христос когда-либо ступал по этой земле. Даже если бы Новый Завет был чистейшей фантазией, святой Матфей и святой Лука говорят столько же мудрости, сколько Моисей или Соломон.

Бен часто ругает представителей своей расы — и он не согласен с теми, кто считает, что евреи представляют религию, а не расу. Как он указывает, вы можете окрестить еврея и превратить его во внешне христианина, но вы не можете лишить его чувства к своему народу, его расовой внешности или его вкусов.

Бен часто называет мистера Финкельтейнера или мистера Салорнора «крысами», если считает нужным. Но если бы я сделал то же самое, ему бы это не понравилось. Ему нет дела до программы Эдди Кантора; Я делаю. Ему нравится программа Уолтера Винчелла, а мне нет. Но если я скажу, что мне не нравится Уолтер Винчелл, он думает, что это потому, что Винчелл еврей. Семья Бена сияет всякий раз, когда упоминаются такие великие евреи, как Эйнштейн, Эпштейн, Фрейд. Они кивают и улыбаются, как бы говоря: «Ах, да, где бы был мир сегодня, если бы не наши великие евреи?» Но вы никогда не услышите, чтобы они говорили о еврейских негодяях или преступниках. Если вы просто упомянете, что такой-то еврей, вас заподозрят в антисемитизме.

Часто Бен высказывает извечную жалобу своей расы: язычники думают, что они выше евреев. Лицом к лицу они вежливы с евреями, берут их деньги, работают в их фирмах, покупают в еврейских магазинах, едят за столами еврейских друзей, а затем оборачиваются, чтобы хихикать и насмехаться за их спинами. Это правда, я признаю это перед Беном, ужасно верно и ужасно неправильно, и, безусловно, одна из главных причин многовековых трений между двумя расами. Но зато, наоборот, это верно и для евреев. Они, в свою очередь, думают, что они намного выше язычников. Если бы они так не думали, остались бы они евреями после нескольких поколений жизни среди язычников? Даже Бен часто высказывает мнение, что евреи намного умнее христиан. И кто из иудеев будет отрицать, что, хотя он также ведет дела с язычниками, ест за их столами и называет их друзьями, он также уходит, радуясь своему превосходству?

К сожалению, еврейские издания и церковь не так уж приватны; они открыто хвастаются превосходством своей расы и не стесняются слов, когда дело доходит до критики гоев, на чьей земле они живут. И поэтому трения продолжались веками, обе стороны твердо укоренились в самодовольстве. Так и будут продолжаться трения, то дремлющие, то беспокойно булькающие, то разгорающиеся в бунты и гонения.

Бен готов признать, что если верно то, что христиане в массе своей редко пытались понять евреев, прочитать то, что они написали об их затруднительном положении, то также верно и то, что евреи не пытались понять христиан и идти им навстречу. Еврей редко пытается смешаться с массами. Из-за своей религии и своих традиций он доволен жизнью вдали от общины, И когда приходят гонения, он склоняет голову и говорит, что такова воля Божья.

Семья Бена не без гордости говорит о проклятии Израиля и называет себя расой мучеников. Они искренне считают себя святыми жертвами. Они очень охотно рассказывают вам, что не так с язычниками, но ни в семье, ни среди других евреев я не встречал никого, кто готов был бы признать, что в доме Израилев тоже можно сделать какой-то ремонт. Почти любой разумный нееврей признает, что наше отношение к евреям часто было несправедливым и постыдным, хотя, признавая, мы ничего с этим не делаем.

Однако мне кажется, что поскольку оба не могут быть правы в этой ссоре веков, коррективы должны быть внесены с обеих сторон, о чем я и говорю Бену. Мы должны искоренить наше беспочвенное и высокомерное чувство превосходства. Они должны вырвать навязчивую и мистическую идею о том, что еврей навеки обречен быть скитальцем и проклят; вместо того, чтобы поворачиваться лицом к Стене Плача каждый раз, когда вспыхивают искры древнего трения, они должны предпринять некоторые практические и рациональные усилия, чтобы более изящно приспособить свои пути к языческому образцу, поскольку они предпочитают жить в языческих землях.

Наш самый горячий спор касается вопроса о том, существует ли такая вещь, как еврейская проблема. Бен готов обсуждать отдельные различия между евреями и христианами, но когда я сваливаю их всех в одну кучу как составляющие мировую еврейскую проблему, он вспыхивает. О, есть проблема, согласен он, но она касается только евреев, и он был бы благодарен язычникам за то, что они не лезут не в свое дело и не вмешиваются. На что я отвечаю: «Как мы можем игнорировать это, если это касается нас так же, как и евреев? Как может хозяин игнорировать ссоры гостя в своем доме? На что Бен отвечает с некоторой горячностью; «Мы не гости; мы хорошие граждане стран, в которых живем».

Здесь фехтование действительно становится быстрым и яростным. «Что представляет собой гражданин первого класса?» Я спрашиваю. Ответ, согласно Платону, тот, кто ставит свою страну и интересы этой страны выше своих собственных. Это правда о еврее? Едва. Инстинктивно он желает прежде всего благополучия и прогресса своего народа. Пока страна кормит его и оставляет в покое, ему все равно, что с ней происходит. Когда дела идут хорошо, он остается; когда что-то идет не так, он собирает вещи и переезжает в другую страну. Где тот еврей, который говорит: «Моя страна, правильная она или неправильная»?

— Хорошо, — говорит Бен, — но можешь ли ты винить нас? За исключением Англии и Америки, какая страна когда-либо заставляла нас чувствовать, что мы можем принадлежать к ней?

— Вы правы, — отвечаю, — и я вас не виню. Я бы чувствовал то же самое, если бы был евреем. Но что это доказывает? Что еврей, за немногими исключениями, является, во-первых, евреем, а во-вторых, гражданином той страны, где ему довелось разбить палатку. После двухтысячелетнего проживания среди язычников он все еще сохраняет свою идентичность еврея — пришельца, если под пришельцем имеется в виду тот, кто не был поглощен основным потоком. Это, конечно, не другая религия, которая сделала его отчужденным, и не выдающийся нос. Есть много язычников с выдающимися носами, и разница между иудейской церковью и, скажем, католической не больше, чем разница между католической и греческой православной церковью. Нет, что удерживает еврея отчужденным, так это его чуждая культура, его чуждые традиции, его яростная гордость за принадлежность к тому, что он считает высшей расой».

— Что ж, — возражает Бен, — предположим, что мой народ — это то, что вы называете инопланетянами. Что мешает им жить в мире с другими, пока они ведут себя прилично? И большинство евреев ведут себя прилично. Разве лев не ляжет с ягненком?

С моральной точки зрения Бен совершенно прав. Печально и несправедливо, что во всем мире к чужой вещи относятся с подозрением. Поскольку оно «другое», оно не может быть таким же хорошим, как знакомое. Это приклад для насмешек недалеких, для порицания самодовольных.

— Но взгляни на дело с политической стороны, — советую я Бену. «Когда швед или китаец поселяется в чужой стране, например в Соединенных Штатах, швед спешит стать истинным американцем — во всяком случае, он позволяет своим детям стать истинными американцами; Китайцы, понимая, что это невозможно, живут отчужденно в китайском квартале, занимаются своими делами и не вмешиваются в американские политические дела. Однако еврей тоже хочет получить свой пирог и съесть его. Подобно китайцам, он цепляется за свою расу, культуру и традиции; он учит своих детей цепляться за них так же крепко. Затем, как швед, он намеревается аннексировать все привилегии американизма. Он хочет подняться на вершину нееврейской социальной структуры, владеть властью в нееврейской политике общества, государства и нации. Он хочет, чтобы его оставили в покое, но он также хочет, чтобы страна, в которой он живет, хорошо заботилась о нем. Он хочет иметь полное гражданство в этой стране, но сохранить свое гражданство в еврейской нации.

«Конечно, это лицемерие со стороны общества отвергать его, я признаю, возмущаясь его успехами в бизнесе и профессии, его увлечением политикой, его прочными международными союзами. Никто не может отрицать, что еврей часто более блестяще талантлив в этих занятиях, чем язычник. Почему он должен быть наказан за свой интеллект? Ответ прост: человеческая природа возмущается господством пришельца. Пока еврей носит плащ чуждых цветов, до тех пор его преобладание на любом уровне нееврейской структуры будет вызывать возмущение».

После того, как мы дошли до этого места, Бен спрашивает: 'Кажется, вы способны анализировать проблему, но можете ли вы найти решение?'

— Да, — отвечаю, — но это только мое личное мнение, и, наверное, оно ничего не стоит.

'Ну, давайте, - рычит он. А я ему говорю: евреи должны отойти от забора и решить, хотят ли они быть в первую очередь гражданами, скажем, Франции или Англии, или в первую очередь гражданами еврейства. Они не могут быть евреями дома и французами или англичанами снаружи. Они не могут поклясться в своей гордости и верности Израилю и ожидать, что французы и англичане будут относиться к ним точно так же, как к другим французам и англичанам. Если они решат, что важнее сохранить еврейскую культуру, традицию и расовую гордость, то они должны более любезно принять различие, предоставленное им как чужакам. В этом случае они столкнулись бы с меньшими трениями, если бы присоединились к своему обществу, общественным центрам, клубам и т. д. В то же время мы, со своей стороны, должны относиться к ним с величайшим уважением как к замечательным и достойным восхищения инопланетянам. Мы должны победить наше собственное чувство превосходства и научиться относиться к ним как к равным себе, ибо таковыми они, несомненно, являются.

С другой стороны, если они решат, что они предпочли бы быть полностью едиными с нами и обращаться с ними как с таковыми, они должны отбросить большую часть своей (для язычников) мертвой и устаревшей культуры и традиций, своей ложной гордости за расу . Иудейская религия должна быть отделена от распространения того расового сознания, которое каждая синагога и храм считают такой же важной частью иудаизма, как молитва; оно должно быть умерщвлено, по крайней мере, до такой степени, чтобы оно не умаляло великого идеала западной культуры и цивилизации: Христа.

— Но, — возражает Бен, — некоторые из нас пытались стать неевреями в разное время в истории. Мы изменили наши имена, даже нашу религию, и нас не приняли».

На это я могу только ответить: «Правда, предубеждение язычников против евреев в прошлые века было обоюдоострым мечом, который ранил еврея, когда он покидал свою расу, а также когда он придерживался ее. Но я также утверждаю, что были периоды, когда почти все двери были открыты для евреев — период в Польше, период в Австрии и особенно либеральный период в Англии, кульминацией которого стало восхождение еврея Дизраэли на должность премьер-министра.

'Если бы евреи воспользовались этой возможностью для слияния, в конце концов все барьеры были бы разрушены. Но евреи не воспользовались случаем. Они предпочли сохранить свою идентичность и остались нетронутыми, как и прежде. Сегодня именно Америка предлагает детям Израиля величайшую в истории возможность для поглощения. Смешанные браки между евреями и язычниками, деловые партнерства и еврейские государственные деятели вызывают не более чем мимолетные комментарии. Осталось несколько барьеров, но их можно сломать, как соломинку, в этой молодой, иконоборческой стране. И до сих пор синагоги и храмы увещевают свою паству помнить, что они евреи, что они были евреями 4000 лет и, дай Бог, останутся евреями через 4000 лет. Некоторые культурные, интеллектуальные евреи заявляют, что они сначала американцы, а затем евреи, но это голоса, вопиющие в пустыне».

Конечно, в конце концов мы приходим к Гитлеру, Бену и мне. В глазах Бена, как и в глазах всего его народа, Гитлер представляет собой еврейский эквивалент антихриста — маленького напыщенного монстра, единственная цель и удовольствие которого в жизнь состоит в том, чтобы пороть, заключать в тюрьму, доводить до нищеты, унижать и изводить Израиль. Немногие книги по истории прослеживают путь преследований евреев, как они происходили на протяжении веков. Они происходили в Древнем Риме, Польше, России, Испании, Англии и Франции, обычно всякий раз, когда еврейство становится слишком многочисленным и слишком могущественным, всякий раз, когда оно становится в глазах неевреев угрозой, потенциальной или реальной, нееврейскому господству. Я пытаюсь сказать Бену, что Гитлер просто вписывает еще одну страницу в историю, которая будет продолжаться до тех пор, пока сохраняется статус-кво между евреями и неевреями — статус, который могут убрать только добровольные плечи обоих главных героев.

Но Бену трудно смотреть вдаль. Он смотрит на Гитлера как на нечто злобно уникальное, и бесполезно пытаться сказать ему, что через сто лет мир будет называть Гитлера свиньей за изгнание евреев не больше, чем Эдуард I в Англии, который сделал то же самое в тринадцатого века — изгнание, которое оставалось в силе до времен Кромвеля, потому что через сто лет другая страна будет иметь свою еврейскую проблему, если только…

домашняя жизнь — это одна длинная диалектика различий между евреями и язычниками. Наши аргументы сравнительно редки, потому что они не запрещены ложным чувством такта, и, подобно фруктам, которые не запрещены, они имеют не более чем случайную привлекательность. Мы спорим, когда чувствуем необходимость сделать это, когда читаем или слышим что-то, что затрагивает жизненно важный нерв еврейско-языческой проблемы. Остальное время мы ведем ровную жизнь двух людей, которые счастливы в браке и глубоко влюблены.

Поскольку я пишу о Бене как о еврее, я должен описать одну из его черт — его гордость нееврейской внешностью, манерами и фамилией. Его отец изменил труднопроизносимую фамилию на что-то более англизированное. Люди случайно знали Бена в течение двух или трех лет, но так и не узнали, что он еврей. Ему нравится, что он выглядит и ведет себя как другие люди. Его друзья преимущественно неевреи, но не из соображений целесообразности, а потому, что, по его словам, «мы, современные евреи, должны отказаться от наших узких, клановых путей и стать более сплоченными с остальным миром». Гетто больше не существует в физическом мире, но оно все еще стоит в умах слишком многих наших пожилых людей».

Только когда Бен находится в окружении своей семьи, он впадает в еврейские обычаи, и то, без сомнения, из-за своего раннего еврейского воспитания. Семья крайне клановая. Каждое воскресенье и праздник они собираются в доме того или иного члена. Отпуска тоже вместо того, чтобы проводить в горах или на берегу, вдали от отношений, проводят в гостях друг у друга. Они переполняют меня добротой, побуждают полнее войти в семейную жизнь. Это идет вразрез с зерном по нескольким причинам. Во-первых, мои собственные семейные отношения всегда были более или менее случайными, и у меня совершенно отсутствует клановый инстинкт. Более того, как бы я ни отрицала это, стремясь преодолеть это, как бы я ни старалась, есть что-то немного «чуждое» для меня в атмосфере, где собралось так много ортодоксальных членов Израиля, хотя они и являются родственниками и кровью моего мужа. Отдельно я люблю их; лично я приветствую их в своем доме; но в большой компании я чувствую себя как рыба в воде.

Я никак не могу понять причину этого. Не факт, что идишские слова типа мешугэ и зиммис и хасса обильно попадают в разговор. Это не непрерывный гул голосов — многие из моих друзей больше болтают, И не еврейская острота взглядов, которой не хватает того, что мы называем широтой взглядов, потому что я знаю других людей, не обладающих широким кругозором.

Думаю, если можно так выразиться, дело в том, что они не делают мне уступок как язычнику. Они пропускают этот факт, как будто его не существует. Они ходят своими еврейскими путями, рассказывают о своих еврейских проблемах и считают меня отчужденным, если я не войду во все это всем сердцем и не стану таким же, как они. Из вежливости я стараюсь делать то же, что и они, когда нахожусь среди них, но то, что они не идут мне навстречу, через какое-то время становится проблемой. В результате я сократил свои посещения до минимума; и, честно говоря, я сокращаю визиты мужа к моей собственной семье до такого же минимума. Это единственный компромисс, которого мы с мужем достигли молчаливым пониманием, а не открытым обсуждением. Вы можете обсуждать абстрактные проблемы, какими бы деликатными они ни были; но когда дело касается чего-то столь же конкретного, как семья, чем меньше произнесенных слов, тем мудрее, как знает любая супружеская пара.

В тот момент, когда Бен оказывается вдали от своей семьи, его еврейство спадает с него, как плащ. Не то чтобы его нееврейство стало еще одним прикрытием. Это, я думаю, гораздо больше его истинное отношение, чем другое, чем другое, которое является пережитком его детства; ибо Бен из тех, кто чувствует себя сначала американцем, потом евреем.

Несмотря на все это, однако, еще до рождения нашего ребенка Бен однажды объявил, что если бы это был мальчик, он хотел бы, чтобы он воспитывался как еврей. Если бы это была девочка, то я мог бы «набить ее христианскими верованиями». И он не имел в виду это недоброжелательно.

«Но, Бен, — спросил я, — почему, если это мальчик, ты хочешь сделать его расово-сознательным?» Вы не верите активно в религию и говорите, что большинство еврейских традиций так же не связаны с современной жизнью, как и традиции древних христиан».

«Ну… э, — пробормотал он, — ну, я родился евреем, ходил в еврейскую школу и… э… ну, я хочу, чтобы он был похож на меня». его настоящим желанием было доставить удовольствие своей матери. Чего только не сделал бы этот мужчина, чтобы угодить своей матери! Из всех сыновей, конечно, евреи самые лучшие и самые верные. Но когда я указал Бену, что это я, мать младенца, буду воспитывать ребенка, что то, чему ребенок учится на коленях у матери, проникает гораздо глубже, чем то, что накладывается в еврейской школе, и что я , не сведущего в иудаизме, вряд ли можно было ожидать, что он научит этому ребенка, — тогда он отказался от этой идеи.

Любопытно, что самые отъявленные агностики или атеисты тем не менее хотят, чтобы их дети росли верящими во «что-то». Так было и с Беном.

— Бен, — сказал я, — ты ни во что не веришь. Я верю в учение Христа, а также в учение Ветхого Завета. Вы признали, что Его учения звучат красиво, даже если вы не верите, что Он когда-либо жил. Затем, поскольку я так сильно верю в Него, позвольте мне научить ребенка Его заповедям без формул какой-либо религии. Позвольте мне также научить его красоте псалмов Давида, мудрости Соломона, вдохновенным изречениям Илии, Самуила и Исии. Я научу его, что Соломон, и Давид, и Иисус принадлежат к той же прославленной расе, что и его отец, что принадлежность к этой расе — это то, чем можно гордиться, — если это чувство не преувеличено».0003

Бен просиял. 'Да это оно. Вот именно». Так было и с нашим маленьким Джозефом.

Когда одна из моих подружек, охотящихся за мужьями, спрашивает меня: «Хорошими ли мужьями становятся евреи?», я думаю о Бене, уважающем женщин, щедром до безобразия, добром ко всем существам, открытом, остроумном, трезвомыслящем. привычка, но веселые манеры, воображение и амбициозность, и сказать от всего сердца: «Лучшие в мире!»

Еврейские женщины, деньги и хитрость – Блог – CST – Защита нашей еврейской общины

T Глубокое возмущение, направленное против описания Кевином Майерсом женщин, евреев и денег в ирландском издании Sunday Times , было неизбежным и правильным.

Осуждение грубой, уродливой связи Майерса исходило со всех сторон. Его уволили, и с этим жалким образцом старых седых антисемитских стереотипов быстро разобрались, но темы евреев, денег и коварного превосходства остаются сегодня центральными элементами антисемитского мнения, включая большую часть антисионизма, который сегодня считается принятой мудростью в тревожно широкий круг британской и международной политики.

Написание Ванессы Фельц и Клаудии Винклеман (которая, в отличие от Фельца, не известна тем, что она идентифицирует себя как еврейку), Майерс отметила, что обе были относительно хорошо оплачиваемыми женщинами на BBC, и сказала:

«Хорошо для них. Евреи, как правило, не известны своей настойчивостью продавать свои таланты по минимально возможной цене…»

Майерс извинился за свои слова, сказал, что заслужил увольнение, выразил глубокое восхищение евреями, но в 2009 году написал еще худшую статью.в котором он называет себя отрицателем Холокоста (не строго в смысле Дэвида Ирвинга, см. здесь).

Антисемитская ассоциация евреев с деньгами глубоко укоренилась в британской литературе и культуре. (Как великолепно подытожил Дэниел Шугарман из «Jewish Chronicle»). В более широком смысле это также совершенно фундаментальный компонент антисемитских теорий заговора, включая многие из тех, которые сегодня заменяют словом «сионист» место, где когда-то появилось слово «еврей».

Это восходит к обвинению евреев в том, что они предали Иисуса (менялы в храме, тридцать сребреников Иуды) и взяли на себя взаимную ответственность за его убийство. С тех пор тема евреев, денег и хитрости стала неотъемлемой частью обвинений в еврейской власти, манипуляциях и заговорах: будь то нацистские обвинения евреев в развязывании двух мировых войн, популярность Протоколов сионских мудрецов во всем мусульманском мире, или то, как слово «сионист» обычно используется и злоупотребляется в крайне левых кругах, как если бы это была глобальная сила наравне с империализмом, расизмом и другими всеобщими бедами.

Learn more

Поделится

К списку новостей Продолжить